День Десятый.
Муктинатх Боба Марли.

Карты, километры и прочие нюансы рельефа

Печально видеть, что даже сюда Цивилизация медленно,
но верно дотягивается своими хваталками-кусалками...

Из путевых откровений Тимофея Анатольевича.

Рождённая в дремотных препираниях правда - три часа это непростительно рано, а четыре - уже катастрофически опоздали - захлёбывается триадой будильников в половине четвёртого. Отдираемая от комко-ватной подушки голова в полном созвучии с видением "флоризельного" генерала Венделера. Нет, ну точняк как чугунное ведро... В  смысле, ядро. Превентивный удар по таблеткам и поливитаминам (вот он, "момент истины"). Увесистая жменька кураги, изюма и кешью. "Три кусочека" колбаски суджука. Чай, чай и в третий раз чай. М-да. Под кроватями устойчивый минус: снег, ещё с вечера на обуви занесённый, на половицах всё ещё не растаял. Вроде четыре здоровых мужика - а за ночь даже чахлой крупицы тепла надышать не сумели! Спальник вскатку и под клапан упакованного ещё с вечера рюкзака. Самое тёплое термобельё, термоноски, флисовый средний слой, мембрана на тушку и голени. Лыжные - контрольные - перчатки пока что в карманы: до "выяснения особых обстоятельств". Хмурая небритая очередь в ледник на по-маленькому. Конкретный, пронзительно-зимний дубак: такой, что ворсинки в носу при глубоком вдохе, громко похрустывая, смерзаются. Ничуть не "контрольные" они, эти лыжные перчатки, а самые что ни на есть ходовые... Я, пожалуй, ещё и бафф на южное полушарие посиневшей харизмы натяну. По ходу заценим, получится дышать сквозь него на подъеме, или "как всегда".

За "accommodation" и "meat and mead" сполна уплачено ещё вчера. Спасибо этому дому, нас в нём больше ничего не удерживает. Сердце ночи полыхает и слепит холодной мошкарой Петцлей и не-Петцлей всех мировых брэндов и поколений. Хилый ручеёк электрических светляков струится мимо, рождаясь у порога столовой - наиболее дикие ранние птахи, похоже, таки растормошили поваров - и, вопреки строгим законам гравитации, изливается по рельефу куда-то вверх. А потом отворачивает круто влево, за бугрящийся свеженаметёнными сугробами косогор, только вчера вечером бывший рядовой мелкой осыпью. Стоит отвернуться от точечных источников света, и редкие звёзды действительно опускаются ниже, пестуя мысль - да фактически необоримый императив - высоко подпрыгнуть и постараться уколоть об их острия успевшие подмёрзнуть кончики пальцев. Как-то само собой получается, что мы бодряком обходим влачащуюся плакавшими по Дуремару пиявками группу японцев - и это по наклонной снежной целине глубиной по колено! - чтобы на какое-то время остаться почти один на один с Непалом. Метров в сотне впереди продолжает активную тропёжку ещё человек шесть или восемь, но если не слишком высоко задирать голову, по-ночному загадочного пейзажа они не застят.

Кроме перемигивающейся искорками отражений пушистых снежинок земли существует ещё и небо. Если бы нашёлся рядом регулятор яркости, чтобы позволил крутануть её в плюс процентов на 300, получился бы типичный азурит (молю, не путайте его с куда более светлым лазуритом, который в седую старину величали ляпис-лазурью). Без откровенного же фотошопинга в небе лишь ощущался оттенок, балансирующий на лезвии смолистой тьмы и едва различимого невооружённым глазом ультрамарина трёхсотметровых океанских глубин: когда нельзя утверждать наверняка, воспринимает глаз "честные" солнечные фотоны, или это уже суть проказы  биолюминесценции. С одной стороны, мозгу, казалось бы, совершенно нечем заняться: глазам услады немного, утопи "кнопичку" на фонарике, вот тебе и полноценный, хрестоматийный пальминг. (Спокойно. Жданову и Бейтсу, как завещал великий Станиславский, "Не верю!" Но в теме). С другой стороны, все информационные каналы настолько перегружены непривычными эмоциями, что на какое-то время вдруг становится неважным, зачем, куда и как долго нам еще предстоит топать. Вот так и утверждаешься в понимании, что по-настоящему в жизни существует только Путь, а всё, что кроме, - измышлизмы и заблуждения судорожно пытающегося окружить себя стенами комфорта мозга.

…На улице светили такие громады звёзд, что под ноги даже изредка поглядывать не хотелось. В Кишинёве луна и то бывает более блёклой, чем те светила, которые мы наблюдали ночью над перевалом Торонг-Ла. Осадков в итоге выпало немного, и помощи снегоуборочных яков при взятии перевала не потребовалось. Дубак был, надо сказать, матёрый. Воздух обжигал лёгкие, даже будучи вдыхаемым сквозь плотную материю зимних баффов из сотого полартека. Правда, когда щемишься в гору, всегда постепенно согреваешься. Вот и мы постепенно разогрелись, хотя лютый холод и не думал отступать. Окружающая действительность стала помаленьку проявляться из мрака, а колючий свет звёзд растворяться в готовящемся излиться на мир рассветном зареве. Тени становились всё более короткими и контрастными, приобретая отчётливые небесно-синие тона. Жёлтый карлик Главной последовательности давно выкатился из-за восточных хребтов, а мы всё ещё медленно шагали к заветной точке, по холмистому, но уже почти ровному рельефу.

...И вечером в Муктинатхе, и уже по возвращению в Кишинёв неоднократно пытался пробиться в глухие закоулки сознания, которые не то, что должны, но свято обязаны были помнить, что происходило в предрассветные часы штурма Thorong-Lа. Ни единого, ни малейшего лучика Истины. Изменённое состояние сознания - Кастанеда его с весёлыми грибочками скури, всех союзников (allies) по-брежневски перелобзай и ядрёным снадобьем из корней дурмана с самого темени до заскорузлых от полуночной беготни пяток перемажься - и только. "Приход", короче. Полный, козырный, и эксклюзивный в том числе "приход". А ведь злые языки сейчас подумают и скажут, что молдаван-неофитов тривиальной горняшкой приплюснуло. Да пусть хоть и так. Главное - неописучий кайф. Странным, короче, выдался подъём на Торонг-Ла. Не такой уж и горный, как подсознательно того хотелось. Вокруг и подальше - да, гор было просто немеряно. Но в пределах досягаемости - одни лишь выпуклые, как хорошо прокачанные в тренажёрном зале женские ягодицы, холмы. У местных ветров, похоже, в фаворе примерно аналогичные ассоциации: так честно и ответственно слизать все взбитые сливки сугробы, обнажив островки коренной породы без сексуального подтекста нереально в принципе. Может, я и разбегусь во мнениях с показаниями GPS, субъективно подъём на перевал был похож изгибом на лишённый жала рыболовный крючок: проскользнув сквозь "ушко" у "Высокого Лагеря", мы развёрнутой в трёх измерениях пологой "ручкой" топали вверх на северо-запад, потом заложили крутой вираж к северу. (Это к вопросу ориентирования в условиях сомнительной видимости: если верить карте, путь от Торунг Феди в Муктинатх прямолинеен, как свадебная стрела Ивана Дурака Царевича).

Рассвет выкуклился сливово-морковным, с плавным градиентом цвета в оттенки очень спелых бананов. Он был богато украшен нежно-розовыми - таким оттенком, бывает, радуют лепестки маринованного имбиря "Thai Choice", если вам необычайно повезёт со свежестью завезенной в наши палестины партии - пёрышками облаков, реявшими по диагонали густо-синего неба. Волею злодейки-судьбы (и специфики непальской географии...) подъём поворачивал к рассвету строго спиной, а у нас, как назло, не завалялось добавочных полчаса, чтобы заколотить болт на "восхождение" и, без оглядки на потенциальный даунхилл в сумерках порезвиться в неге слияния с Незабываемым. Часто оборачиваться также не было благополучной опцией: рассчитанные на каски капюшоны штормовок заставляли вращать всем туловищем, что наверняка усиливало потребность в кислороде, которого (теоретически…) здесь должно быть ни много, ни мало, а вдвое меньше, чем того ожидали наш мозг и лёгкие. Время продолжало комкать пространство, выдёргивая солнце из-за ставшего нереально близким горизонта, как искушённый гуру нахлыста - зазевавшуюся на мормышку радужную форель из глубины ледяного ручья.

В контексте непальских палестин принято всё больше дискутировать об ураганных отёках лёгких, но никто и никогда не заикается об ураганных рассветах. Кажется, пяти минут не прошло, как фонарик выключил, а уже время очки поспешно за уши заправлять. Конструкторы снаряжения, что у "Julbo'", что у "Polaroid"-а, походу, под личным руководством Лаврентия Палыча над полукруглыми дужками кумекали. Да всё я понимаю: чтобы при обрушении в трещину или, там, приголубливании шальным каменюкой жизненно необходимый девайс не потерять. Но ты поди ж, попробуй через нейтральный светофильтр с кратностью х4 разобрать, что там, в подслеповатом (из-за кропнутой матрицы и /4 диафрагме широкоугольника…) видоискателе фотоаппарата происходит! Содрать очки ещё ни то, ни сё, а вот чтобы нацепить обратно, одновременно обе руки нужны, а они в это время треккинговыми палками в скользкий фирн упираются... Никакой тебе техники безопасности. Ещё эти дужки и тугие сверх меры, при длительном ношении ощущение такое, как будто резиновые колечки на уши натянул. В магазине настолько деликантых нюансов, сколько ни примеряй, не выпасешь... Думаю, други мои, это намеренно разработчками измыслено: замечательно суицидальные тягостные мысли на затяжных подъёмах экранирует. Ломишь, значит, в  неизвестность на всех четырёх, а в голове из всех положенных мыслей и непроораемых чувств одна-единственная сентенция многоуважаемого родителя простоквашинского Дяди Фёдора: - Я бы этому дяде с большими... ушами все уши-то пообрывал!!!

На какое-то время перестаёт казаться, что мы в Непале: куда ни кинь взгляд, вокруг теснятся будто бережно срисованные один с другого заснеженные пупыри бритые, как Гриша Котовский и Гоша Куценко как нельзя лучше укладывающиеся в кривулю нормального распределения чего бы то ни было. Такое образование можно обнаружить где угодно: в северной Молдове, в восточном Крыму, да хоть в той же Republika Squiperishe Албании! Народа впереди постепенно становится всё больше и больше. Самокопание в поисках какой-то особенно острой усталости или нехватки воздуха позволяет убедиться, что мы ещё очень даже "могём", потому, что вот они уже, длинные куканы разноцветных марлевых флажков с выгоревшей вязью неразборчивых сурьй, или как там их положено в множественное число обращать. Минутная отдышка у рикошетящего тропину гребня. Извив в форме отражённой в зеркале буквы "S". Коренастые лошадки в стёганых одеялах вместо попон. Незатейливый кубик знаменитой на полмира сараюшки-чайханы. Пара ярких всесезонных палаток. Немыслимая круговерть нет, не новогодних конфетти, но разноцветьем на него похожих человечков, так и мельтешащих у невысокого останца с рукописной мемориальной плитой.

..."НУ НАКОНЕЦ-ТО, ШЕФ!!!" С головой захлёстывает шквал не поддающихся вербализации чувств, ведь самая высокая точка нашего маршрута - 5416 метров над уровнем моря - достигнута! Об этом оповещает обмотанная гирляндами молитвенных флажков табличка, установленная на фоне широчайшей диорамы заснеженных вершин Верхнего Мустанга, которая распахивается всё шире и шире по мере нашего неспешного продвижения на северо-запад. Немного задыхаясь от разреженности воздуха, торопимся поделиться впечатлениями, фоткаемся и громко поздравляем друг друга с Подвигом. Воздух вибрирует от множества восторженных голосов и непрекращающегося перещёлка затворов тяжёлых и лёгких фото-орудий.

...Это та самая грань, высшая точка. Если бы по каким-либо причинам не удалось дойти до неё, мы, наверное, до конца жизни жалели, что не получилось. А тут всего лишь переступи незримую черту - и "ты смог"! Периодически появляются мысли: ради чего все это? Ведь можно и дома, праздно позёвывая, возлежать на мягком диване и смотреть на те же самые красоты, отснятые профессиональном оператором "National Geographic", на полутораметровой "плазме". И, наверное, даже в 3D. Но ни 3D, ни 5D, ни даже 10D не всколыхут в душе тысячной доли восторга, когда ты дошел сам, преодолевая трудности, да что там - себя самого - и теперь просто стоишь здесь. Сейчас. Величие гор - и ты. Рядом. Мы теперь - одно целое. И радость в душе, и эмоции, эмоции, эмоции… Wish you were here, но только не рейсовым вертолетом "заброситься" в ключевую точку, а именно дойти. Самому. Снизу. Только тогда почувствуешь настоящий вкус победы, а не суррогат быстрого питания. Наверное, именно за этим и ходят в горы.

...ФИНИШ. ZIEL. FUND. TERMINAR. FULL STOP, короче. Переметнув всё еще не совсем верящий взгляд с суетности чайного домика на жёлтые печатные буквия по слоистому вороному базальту, Бла-ародный Дон крепко задумался. Не является ли стартовая часть триединого имени "Thorong-La-Pass" сильно искажённым французами английским словом throng - толчея, толпа, множество, забитый, занятой, переполненный? - Треккеров в районе “главной” седловины суетилось, пожалуй, больше, чем на всём Аннапурна-Треке вместе взятом!  Синхронно щёлкнув клыками фастексов, рюкзаки валятся в истоптанный вибрамами снег. Мы пошли, мы дошли, мы сделали это! Не то, чтобы наступила пора расслабиться, но начинать верить в себя определенно можно: тушка в общем-то готова кочевряжиться ещё выше. И абсолютно, неэпически пофиг, будет ли это красующийся по левую руку 6201-метровый Thorung Peak (он же, в исходном варианте, Yakava-Kang), плавно, как по лекалу перетекающий в ещё более зовущий 6484-метровый Khatung-Kang. Именно этой сладкой парочкой начинается хребет Muktinath Himal, который нависает над Муктинатхом и непарной нижней челюстью хищного динозавра тянется до Западного перевала Тиличо. Не менее заманчив ни на секунду не разменивающийся на демонстрационные предвершинья Yakwakang, прямо с седла Thorong-La взлетающий вправо на не менее почтенные 6482 метра…

До хруста костей обнимаемся среди себя, с Викой, Виктором и Александром, сначала все по очереди, потом - контрольно - в произвольном порядке. Взаимофотографируемся и даём себя сфотографировать. Украинцы наносят ураганный визит в чайный домик, Лёшик с Серёгой следуют их примеру, мы же с Тимофеем Анатольевичем манкируем в пользу потусить по самому перевалу. Бравый народ, что ночевал в палатках, явно планирует не останавливаться на достигнутом: во всяком случае, ледорубы, системы и кошки при них. Интересно, как они разрулили, или планируют разрулить немалый штраф за соскок состандартного маршрута? А может, местные шеститысячники не такие уж и запретные?.. А может.., Нет, как тут ни распрекрасно, следует как можно оперативней  укатываться навстречу Муктинатху. Ведь закарябаться наверх - ещё не значит победить гору, надо ещё изловчиться без травматизма улизнуть со снегов на грешную землю... Ну, ещё по одной, чисто контрольной фотосессии, и ”цигель-цигель, ай-лю-лю потом”, - нам теперь шуструю чету Правдивых нагонять и нагонять. Командируем Серёгу вперёд: у его менисков с "подгоркой" конкретные нелады еще со времен неудачно завершившегося рассекания на горных лыжах в Давосе.

Двигаюсь, изогнув шею влево, примерно как симулирующий несовместимый с жизнью перелом болтливый напарник Шрека пристяжной орловский рысак в русской тройке: там с величественного бастиона сползает толстенный язык не по-земному бирюзового натёчного льда. Тщусь прикинуть на глаз толщину замёрзшей “породы” и скоро сдаюсь: человечишка - не могучий Мороз из "Я живу ради мига…", способный без всяких инструментов знать химический состав, вес, размеры и температуру. Зато, в отличии от Мороза, я могу быть уверен наверняка, что этот лёд – холодный (это ведь чисто человеческое понятие, правда? ;-), и льду всё равно, по-тихому провисеть там ещё полсотни лет, или треснув здесь и сейчас, обрушиться вниз лавиной, чисто походя упокоив в небытии ползающих где попало наглых двуногих мурашей. Пространство не устаёт забавляться поддавками со временем и, очевидно проигрывает, как минимум потому, что с утра мы шоркали по снегам ну никак не меньше трёх часов чистыми, а тут вдруг - БАЦ - и вокруг уже камень и один только голый камень.

...Мистика чистейшей воды. Которой, кстати, нам не так уж скоро доведется напиться: необъятный овраг, где-то много ниже по рельефу рождающий речушку Thorong Khola, пока даже ещё суше, чернее и сморщенней, чем пережившая лето, осень и зиму вишенка, успевшая "забеременеть" Чужим червяком задолго до того, как нагуляла сока и освежающей мякоти. Спуск, насколько хватает глаз/сил/пиетета перед воздушной пустотой, нависающей над пока еще незнакомой нам  горной долиной, настолько прямолинеен, непрерывен и стабилен, что его так и подмывает назвать низвержением в Мальстрем. Понимание, почему все ленивые разумные индивидуумы, "делают" кольцо вокруг Аннапурн вопреки часовой стрелке и логике, не заставляет себя долго ждать. Достаточно первых полутора часов хода, чтобы нам расхотелось даже пытаться стартовать из Муктинатха, которого, к слову сказать, всё ещё ни в одном - вооружённом 378-мм в эквиваленте оптикой! - карем глазу. Утоптанная ленточка угловатого гравия, ни на секунду не выполаживаясь, то змеится среди “стационарных” столбов глыб, то весело перепрыгивает через явно свежие осколки съехавшей с крутизны породы, чтобы, в итоге превратившись в тонкий крысиный хвост, ускользнуть за вогнутый жёлобом аквапарка перегиб макро-склона.

Вика с мужем мчат вниз на зависть маститому аризонскому трейл-раннеру. Нежно-голубой пуховый “Mammut” Александрa чуть менее прыток, но, тем не менее, заставляет непрерывно болтаться у него в кильватере. С трудом выдёргиваю себя из щедрых авансов пейзажа: хребты слева и справа настолько душевные, что волей-неволей начинаю понимать, почему индусы болливудских мелодрам непрерывно поют от счастья неминучего. Чем сильнее грузишь колени, тем внимательнее и чаще приходится  поглядывать под ноги. Забывать об этом небезопасно, но шагов позади и впереди уже настолько много, что мозг и глаза успевают исподволь уползать в странствия по противоположному краю необычно-жёлтой долины реки с "пролонгированным" названием Kali Gandaki Nadj. Кто бы ещё нашептал по большому секрету, с какого перепуга и привилегий она ...Nadj а не ...Khola?  

…Там, высоко над ней, за как будто поцарапанными снежными леопардами "оборонительными" хребтами и вершинами, притаился Верхний Мустанг: самое настоящее королевство в королевстве, соблаговолившее влиться в Непал, единственно чтобы скрутить здоровенную фигу перед самым носом у прищуренных по всей жизни мандаринских агрессоров. Серёга, помню, даже упомянул век, когда именно это произошло. Есть всё-таки полезность Бла-ародным Донам от его приезда на несколько дней раньше. Беда, обе руки переставлением "костылей" озадачены, не до блокнота и  ручки в наколенном кармане. Сомневаюсь, что кто-то попытается опротестовать факт, что именно панорама загораживающих Верхний Мустанг заснеженных хребтов воспламенила детонатор первой дискуссии, когда именно мы вернёмся в Непал. Ещё не дошли, куда, собс-сно, шли, а уже манит обратно. Добрый знак: значит, не зря приезжали…

Хи-хи, как я погляжу, не только нас Верхним диким жеребцом Мустангом разбарабанило: на широкой земляной полке возлежит на рюкзаках неуловимая чета Правдивых! Приподнявшись на локте, Виктор шебаршится в рюкзаке, поминая добрым незалежным словом куда-то запропастившийся термос с чаем. Виктория, умостив фотоаппарат на затянутые зелёным стрейчем коленки, листает "Треккинг в Непале": литературные пристрастия на Аннапурна-Треке у всех национальностей одинаковы. Взаимоугощаемся сухофруктами и кешью. Лёшик с аппетитным хрустом деребанит очередную упаковку "энергетических баров" - мы заценили их еще в Турции - там одних только семечек сортов пять (тихо обожаю тыквенные и кунжут!), ну и без глюкозы дело не обошлось, а глюкоза на переходах - самая тема.

Рекламная пауза: 4x окуляры и фасиальная растительность:

Отдышавшись, забиваем стрелку на “именной” гест и одноимённый ресторан Боба Марли: заковыряться аж в Муктинатх и не об-reggae-ться - примерно то же самое, что перетоптать целую Индию вдоль и поперёк и не выйти на закуску в Агру, к Тадж-Махалу. Ой, держите меня Семеро Риши, уже третья по счёту панорама Верхнего Мустанга  на флэшку улеглась, а непокорный палец всё продолжает и продолжает топить  кнопку спуска затвора: ибо глаз от неё в жизни не отвесть. Всё на свете брошу, определю наиболее энергетическое местечко и начну целеустремлённо отращивать тостенные корни - коль уж пришла пора укореняться, то почему бы не здесь и сейчас?!!

Тропа, закусив удила, ломится вниз: местами прямая, как "интерстейты" в каком-нибудь равнинном Техасе, местами наоборот, подбирая тугие витки в серпантин, на зависть изготовившейся к атаке песчаной эфе. Короткий взгляд за спину жалует понимание истинной причины, почему путеводители не рекомендуют покорять перевал Thorong-La из Муктинатха: очень уж нуден и однообразен рельефом непрерывный, как петля Мёбиуса, каменистый прогиб между суровыми морщинами безымянных хребтов. С обречённым упорством перегруженного мула влачится навстречу немолодая тётенька во вьетнамках, с плетёной бамбуковой корзиной за щуплыми плечами. Краснеет выпуклым бочком хорошо знакомый 16-литровый газовый баллон. Если баллон пуст, зачем тянуть его на перевал? А если он полон, то весит поклажа никак не меньше моего собственного чувала, тем более, что кроме газового баллона у портер-леди преизрядный "бонус" в выгоревших тряпицах вторым ярусом приаттачен.  Нет, ребята-демократы. В непальские портеры меня даже сдобренным маковой соломкой конопляным кренделем диаметром с хала-хуп не заманишь!  

Масштабность высвеченного солнцем каменного поля кружит голову эффективней недобродившего вина. Что характерно, с почти тем же результатом: по нашей разреженной колонне пробегает волна жалоб на вялую головную боль. Почему она гложет мозги исключительно на спусках? Что мы не так делаем? Или... не-делаем? Там, где склон, став чуть круче, горбится уступами, Александр окончательно уходит в отрыв. Следом за ним ускоряется Тимофей Анатольевич: это чистый автопилот и замечательное лекарство от "мигрени", вычисленное на спринте с Тиличо. Мне тоже как бы уже терять нечего, тем более что "перед смертью не надышишься". Лёшик с Серёгой пусть сами для себя решают, что больше по душе: "как румяней", или "как белее": ветры вдоль понижения разгуливают те ещё, у морды лица нет ни малейшего желания надолго высовываться из капюшона. Вооружившись надеждой, что с трудом различимая в сизом мареве россыпь одноэтажных лачуг и есть долгожданное предместье Муктинатха, устремляюсь в погоню за лидером.

Останец, похожий на разможжёный молотком обух топора, волею Гефеста выдвинувшийся над долиной на добрые полсотни метров, прерывает наш исход с Больших Гор на полувдохе. Слева открылся линейный, без единого изъяна взлёт, перечёркнутый ярко-жёлтой пилой будущей магистрали. Непонятно, на что рассчитывают строители: прямые отрезки "честным" внедорожникам точно по плечу, но вот острия “зубцов”... Гм... Кому-то предстоит обучать водителей классическому развороту в кошках на три шага. %-) Окутанный мягкой голубой дымкой останец настолько притягателен и хорош, что желанию ощутить себя обожающим загадки синим Сфинксом из “Хроник Амбера” не может противиться ни Александр, ни Тимофей Анатольевич. Уселись, красавчики, рядком, медитируют на неподвижный воздушный океан. И я, и я так хочу! В ожидании Серёги с Лёшиком угощаем друг-друга последними глотками “чая от Феди Торунга” - читайте, пригорбаченных на собственной спине из другой, сейчас почти уже невероятной реальности. Дери моё горло, перестоявший в кипятке имбирь. Твоё тепло согреет меня и станет моим теплом, а твоя горечь забьёт боль утраты чего-то большего, для которого ещё не придумано истинного имени. Щемящие душу строки "я сердце оставил в этих горах..." в полной мере можно отнести и к Непалу. У меня нет выбора. Я вернусь. Не потому, что ХОЧЕТСЯ. Потому, что НАДО.

...Поначалу спуск был очень полог, но по мере продвижения, уклон начал увеличиваться. Вокруг можно было наблюдать сформированный постоянным сходом снегов микрорельеф, состоящий из крупных и мелких осколков вулканических пород, по которому резво петляла тропа. Немного побаливала голова: возможно, из-за слишком быстрой нормализации атмосферного давления, но ничего более беспокоящего на спуске к Муктинатху я не ощутил. У первого же кластера домиков было решено упасть и засибакторниться, так как обеденный час был недалёк. Облепиха, как и следовало ожидать, впилась на ура, а уж отдых - и подавно. Потом наступил Час Сникерса, затем - перекрёстного обстрела наших неутомимых “шедевраторов”, явно соревнующихся, кто из них первым добьёт очередную 32-гиговую флешку.

...Завидуя противоречиво-угловатой природе творения человеческого, тропа шустро загибается влево, траверсируя наискось глубокий осыпной распадок. Что-то игриво поблёскивает ниже по склону: так "плохие парни" из боевиков "гонят трафик" своим подельникам с помощью встроенных в крышки портсигаров сигнальных зеркалец. (Весьма способствует спотыканию о разбросанные без совести системы камни, кстати говоря...) Минут через двадцать тайное становится очевидным: внимание отвлекает сезонный лодж, всего каких-то трёхсот метров не дотянувший, чтоб пожаловать нам первый километр спуска. Голые и безжизненные каменные поля в погонной массе своей позади, высота 4700. Самое время увалиться в кресла, заказать травяной чай и контрольную ледяную "Фанту", отрядить Тимофея Анатольевича, проклацавшего клювом наиважнейшую строчку меню - "Snickers" - вдогонку скрывшемуся на кухне официанту. Расслабиться, распухнуть от чувства собственной важности выполненного долга... Тут же мысленный отвесить собственному седалищу здоровенный пинок, и отправить его на разведку вышеозначенного "шпионского зеркальца".

...Это заведение было немножко марсианским! И по окружающему ландшафту, и по ощущениям. Вот идешь ты себе, идешь, позади только что преодолённый перевал, заветный Муктинатх всё еще за горизонтом (точнее за поворотом отрога) и вдруг… Ах, цивилизация, пластиковые кресла, ласковое солнышко, тотальная расслабуха. Все это выглядит как неожиданная, но заслуженная награда. И что, уже всё, самое трудное позади?... Конечно же, мы мгновенно заказали себе по “cибакторну”. Он пился ну точь-в-точь как “Особый старательский” из одноименного рассказа Роберта Шекли:

...Моррисон ждал, вглядываясь в сверкающее устье вихря, который пронесся по небу и остановился в четверти мили от него. Из вихря показалось огромное круглое медное днище. Устье вихря стало расширяться, пропуская еще большую медную выпуклость. Днище уже стояло на песке, а выпуклость все росла. Когда наконец она показалась вся, в безбрежной пустыне возвышалась гигантская вычурная медная чаша для пунша. Вихрь поднялся и повис над ней. Моррисон ждал. Запекшееся горло саднило. Из вихря показалась тоненькая струйка жидкости и полилась в чашу. Моррисон все еще не двигался. А потом началось. Струйка превратилась в поток, рев которого разогнал всех коршунов и волков. Целый водопад низвергался из вихря в гигантскую чашу. Моррисон, шатаясь, побрел к ней. "Попросить бы мне флягу",- говорил он себе, мучимый страшной жаждой, ковыляя по песку к чаше. Вот наконец перед ним стоял "Особый старательский" - выше колокольни, больше многоэтажного дома. "Надо было заказать чашку или стакан",- подумал Моррисон, лежа на спине и ловя широко открытым ртом мощную струю... воды.

...Уже дважды - в Мананге и безымянном гесте на полпути до Тиличо - мы встречали солнечные водогрейки параболические гелиосистемы, но те зеркалами всё больше в землю хмурились, а тут - с пятилитровым чайником в фокусе - просто глаз не отвесть! Если собственной сетчатки не жалко: на полуденном солнышке, да при промышленно отполированном "зеркале" даже монгольский прищур за 4х-кратным "Поляроидом" не так, чтобы особенно эффективен. Диафрагма 22 при выдержке 1/4000 секунды и поляризационном светофильтре, в общем-то, тоже не спасает... Лёшик, дорогой, а заходи-ка ты в кадр, "масштабным коэффициентом" станешь! Культурный отдых на солнцепёке, Будду ему в качель, деморализует даже почище заповеданной с самого Бюль-Бюле выпивки. Подсаживаясь под задранный на каменный забор рюкзак, только что вслух не матерюсь многоэтажно: пусть совершеннолетний, но всё-таки ребёнок рядом. Чего смотрим? Нагрузились, и ”ходи-ходи”, или как там Дерсу Узала выдохшегося Арсеньева из шалаша да в тайгу поутру выгонял? Опущение тропинки теперь более пологое и размеренное, без фанатизма, короче, но расстояние до финиша от этого быстрее убывать не стало. В подобравшемся с севера распадке, если верить GPS, как-бы уже положено плескаться ручейку, но дальше синей жилки на карте "ирригационное" окружение не продвинулось.

Думается, во время таянья снегов многочисленные сухие водотоки, меж которых мы то и дело рокируемся, полны по самые бортики - даже каякингом заниматься можно. Во всяком случае, мелкая галька на тальвегах такая себе по-речному обкатанная. А вот столько пыли раньше нигде не было, придётся изрядно закукавшие очки с шорами обратно за уши заправлять. Бесконечный подвесной мостище на левый берег словно острым ланцетом апмпутирует воспалившийся аппендицит надежды, что “малоимущие” домишки и скромный по любым меркам монастырский комплекс в долине - наш сегодняшний приз за упорство.

Волнистая дуга пыльно-жёлтой без-пяти-минут-грунтовки увлекает нас в новую неизвестность: за отлогий, покрытый растрёпанным кустарником откос, ещё так недавно претендовавший на позицию безоговорочно неприступного гребня. Пока не поздно, следует притормозить и расстелить на распахнутых руках полквадратного метра карты. Когда ещё свезёт приласкать указательным пальчиком бархатный сосок любимой “опанорамить” алчным взглядом наползающий сам на себя естественный частокол, что скалясь зубьями большой белой акулы, оберегает Верхний Мустанг от агрессии с юго-востока: сестрицу Gyula Ganga (5270 метров) и братьев, но отнюдь не близнецов, Tawa (5700 метров) и Purkung (6166 метров), с популярной в непальских палестинах фамилией Himal.

Однообразная тягомотина по посечённому оврагами основанию хребта Muktinath отнимает последние крохи  желания ещё что-нибудь увидеть или успеть сегодня. Нескончаемые куканы из цветных флажков, призванные украсить по-кладбищенски минорные туи и затушевать отсутствие пусть ржавой, но всё-таки калитки в грубо и неумело - чувствуете, Господа, справедливый гнев молдована?!! - отштукатуренном двухметровом заборе самого древнего в районе монастыря лишь усугубляют тягу к Великому не-деланью. Я даже камеру на постоянку в "кенгурятник" упаковал: от соблазна подальше. Перепрыгнув через замусоренный до самых краёв ручей - мятый пластик, жестебанки от пива, гнилое тряпьё и огрызки бельевых веревок, хорошо, хоть канализацией не разит - делаем длинный "вдользабор" и выходим к фасаду. Надвратная пагода выкрашена тёмно-бурой половой краской. Скромный бронзовый колокол треплет коротким языком меж пары квадратных бетонных столбов. Ни души. Но железные воротины чуть приоткрыты: пожалуйте, кому охота пришла. Ну, или нужда приспичила, ибо ярко-синий указатель "WC" многократно заметнее, чем скромная мемориальная табличка от Шри-Ланки, что колокол монастырю отдарила.

Всему своё время, а уж религиозным отправлениям - тем более. Сначала отметимся, обоснуемся, почавкаем, а там уж и культурная программа своей участи не избежит. Постоянно шугаясь от скуттеров, под перхающий бензиновый выхлоп “логистящих” праздных зевак истинно верующих от храма до поселения и обратно, достигаем весёленькой, как яйцо дрозда, арки с не менее красочной многорукой богиней неповторимо-индуистского толка. ”Тётенька” настолько примитивна по исполнению, будто вылеплена в начальных классах не самой выдающейся художественной школы. Раскрутив парные молитво-барабаны (Ну ес-сес-сна, по часовой стрелке, Серёга у нас строг но справедлив, мерзкого богохульства вопреки движению времени не допустит! Правильно-правильно, нечего-нечего! Может, у нас и сложилось все хорошо только потому, что мы духов местных не раздражали! Вот они нам и не пакостили…) окунаемся в "очаг культуры" и практически через сотню-полторы метров наблюдаем не менее культовый, чем оставленный позади тысячелетний храм, "Bob Marley Hotel". Ёперный папуас. Судя по дутым внедорожным "Тойотам" и немалому выводку отнюдь недешёвых байков, цены здесь "вскарабканы" не ниже окружающих многотысячников. Может, нашим украинским лидерам, вовремя сэкономившим на “партизанской” варке яиц и бутылочном концентрате "seabuckthorn"-чая, такое и по бюджету, но пошукаем-ка мы чего-нибудь демократичней.

...В Атласе данный населённый пункт вообще-то числится как Ранипауа (Ranipauwa), но близость к главной достопримечательности этого района - храму Муктинатх (Muktinath) - определило использование последнего и в качестве парадного наименования самого поселения.

Из сетевых изысканий Тимофея Анатольевича.

...Долго ли, коротко, дошлёпали мы до геометрического центра Ранипауы-Муктинатха. Пощёлкали затворами на феерически разноцветные выставки-продажи полосатых шарфов из грубой шерсти, местных жителей вниманием светосильной оптики не обидели и как-то вдруг, без торгов, устроились в скромном двухэтажном гесте, купившись на открытую террасу/ресторан второго этажа, с видом на целых четыре монастырских обители. Причём до самой ближней достаточно было сделать… длинный шаг с крыши на крышу. Так и не перенапрягшись вспомнить, где и когда Бла-ародные Доны в последний раз “разговлялись” по-настоящему горячим душем, мы с Серёгой отправились проходить вводный инструктаж по вопросу управления двумя рукоятями газовой колонки и оперативной замене вот-вот готового закончиться баллона. При траверсе длинных полутёмных коридоров второго и первого этажей я успел дважды приложиться темечком о коварно низкие брусья дверных проёмов. Кто, блин, кто так строит?!! Коль уж все надписи на английском накарябаны, где, я вас спрашиваю, соблюдение европейских стандартов на габариты жилых помещений?!! Молдавские треккеры - они такие, в чужой монастырь, со своим уставом… э-э-э... в смысле, со своим габаритом…

Душ и вправду оказался раскалённым - ещё бы, при своём-то, проверенном кореше у газового вентиля и он не оказался! - а постель пружинной и непривычно упругой и мягкой. Самое время откорректировать пошатнувшуюся карму каким-нибудь "yak-curry" и - ДА, ДА, ДА, НАКОНЕЦ-ТО!!! - заполировать снедь самым что ни на есть аутентичным "Everest Premium Lager". За изображённого на этикетке Тенцига Норгея Шерпы мы поднимаем отдельный, интимно-персональный тост. Хоть убейте, не помню, докладывал я вам уже, или нет, что пивас в Непале разливают в наиболее грамотную из существующих - кроме 5-литровых бочонков, вестимо - сосудин? А именно 0.65 литра, что есть самое то, ибо тривиального поллитрового бокала истинному джентльмену, как правило, маловато будет, а после двух поллитровых неодолимый императив к поиску новых приключений на "нижние 90" сменяется неодолимой сонливостью. Во всяком случае, после "опущения" всего, включая и почки, с 5419-и на 3760 метров над уровнем моря.

Ну вот, когда кислотно-солевой (и этиловый в том числе…) балансы приведены в подобающую гармонию, можно и на обзорную экскурсию подписаться. Без экскурсовода конечно: Лёшина успевшая поистрепаться книжица самый минимум пятерых красноречивых аборигенов на скуттерах стоит. Уважение к собственной до-обеденной прыти зашкаливает за рамки врождённой скромности: от нашего геста до монастыря, оказывается, нужно пилить и пилить. Намастей-намастей! И нечего на нас, три дяденьки в синем камуфле, так подозрительно свои хитрые щёлочки щурить! Помните четырёх вонючих и грязных свиней, что два часа назад к чек-посту подваливали? Это они и есть. Но уже после “мойдодыра”, так сказать, по-гражданке... Мойдодыр? Ну, это такой незаконнорожденный сынуля Варуны и Сарасвати, обожающий натирать простых смертных радужно-пузырящимися натриевыми солями высших жирных кислот. C₁₇H₃₅COONa - тихонько бормочет под нос искушённый в органической химии Тимофей Анатольевич.

…Сам Муктинатх от всех остальных высокогорных селений мало чем отличается. Как и во всей долине Кали Гандаки, здесь можно (если очень повезёт…) найти прямо на дороге камушки с останками аммонитов, реже - с прочими членистоногими тварями, которые плавали тут ещё во времена динозавров. А если не повезёт, но очень хочется окаменевшей экзотики - в каждом селе на берегу реки есть точки продажи данных предметов роскоши, и самое интересное, их таки покупают, и задорого! Ещё раз констатирую: люди, как правило, нелогичны. В школе каждый день им похожими окаменелостями на досках пишут. А в родной Молдавии шмотьями этих самых “предметов старины”, именуемых в народе котельцами, испокон веков в строительстве пользовались. Но туристам всё равно хочется, хотя непонятно зачем. Разве что как картёжнику хорошо разбирающемуся в картах матросу Фуксу, страусиное перо - "на память".

Нет, коллеги, вы что хотите себе думайте, но завалиться на ужин в цитадель Боба Харлея Марли это абсолютнейший и неуклонный "must". Но - потом. А сейчас дождёмся, чтобы Лёшик приворотную (от слова “ворота”, а не “приворот”, потому, что если я напишу “привратную” вы еще большего себе навоображаете…) синюю богиню в аксонометрии и фронтальной диметрии на флешку оформил, а потом вдоль шафранных тряпочек-завязочек на кустах, и всё выше, выше, выше... Монастырь эпохиальным и фундаментальным и во второй раз не казался. Пагодки - величать их Храмами у меня язык даже под угрозой испанского сапога не повернётся - были чистенькими, но бедненькими. А так же свежевыбеленными, с глухими деревянными ставнями на окнах, с аспидно-чёрными стропилами и крышами, но даже это ни в коем случае не веяло древностью.

Для того, чтобы прочувствовать, что такое настоящая "древность", надо просто однажды погладить руками зеленые от мха колонны Boeng Mealea. “Красивыми” пагоды древнего Муктинатха мне тоже почему-то не казались. Ведь стоит раз в жизни увидеть вживую Banteay Srei, резную по камню до распоследнего булыжника мостовой на задворках комплекса, чтобы чувство прекрасного в архитектуре замылилось если не навсегда, то ну очень надолго. Вы уж простите старика - кхе-кхе - за  длинные ассоциативные ряды, но от Сием-Рипа до Непальщины рукой подать, не властен я их не сравнивать. Поправка. Уже совсем нацелившись уходить, на пустынной обходной аллее мы случайно обнаружим три гомпы, выветренные до каверн в два кулака, перед которыми захочется взопить во весь голос: "Вот она, История"!

...К монастырскому комплексу мы подтянулись часов в 5 вечера, когда все правоверные и просто набожные граждане уже оттуда слиняли. Только краем взгляда заметили нескольких человек в специфических красно-оранжево-жёлтых нарядах. Причем типажи были ну очень сильно отличающиеся и от местных, и от треккеров вроде нас: это были явно паломники издалека, приехавшие поклониться святым местам. В них остро чувствовалась отстраненность от этого мира и даже некоторая фанатичность. (По крайней мере, "огнь в глазах" был сильно отличающийся от всего, я что до сих пор я видел).

...Путеводители единогласны в одном: объект, фактически, симбионт лидирующих в регионе религий - буддизма и индуизма, что само по себе уже есть внушительный шаг к уникальности. Также "Муктинатх" в переводе никак не меньше чем "Господь Освобождения", сиречь одна из восьми вишнуитских святынь. (Для сравнения, у бедолаги Кришны всего она Рама. Да и та, наверное, что “мама мыла”...) Похоже, меня уже конкретно плющит от святости окружающего. Собираем прану в кулак и продолжаем исторически-археологические изыскания. ...Он же, для индуистов, Mukti Kshetra - "Место Спасения Души". Он же Гога, он же Гоша, он же Юра, он же Гора, он же Жора... Он же Chumig Giyatsa, "Сто Священных Вод", что определённо указывает на нелады с устным счётом у тибетцев или ошибках округления, потому что священных источников в Муктинатхе на самом деле не 100, а целых 108. Хотя, Величайшему из Величайших - Вишну - могут быть не чужды некие "пропрайторные" таинства округления: в этом богообильном индуизме сколько лингамов, столько и методов округлений их весьма характерных макушек. Если вы, конечно, понимаете, что я имею в виду. ;-)

В довершение, это единственное место на планете, где соединяются все Пять Начал: небо, вода, земля, воздух и даже огонь, пробивающийся из-под земли. Правда, "огненный" храм оказался  заперт на добротный висячий замок. И это закономерно, ибо даже школьнику известно, что за энергоносителями (даже просто протекающими мимо по трубам) нужен глаз да глаз. Оставалось восторгаться гроздьями бронзовых колокольчиков, свисающих с П-образных оцинкованных труб; молитвенными барабанами из жёлтых жестебанок от священного коровьего молока (креативненько и недорого...); измятыми китайскими шлёпанцами, забытыми у заключённого в железобетонный ров ручья. А также многочисленными свастиками: золотисто-кровавыми, закрученными против часовой стрелки, заботливо прорисованными как на асфальте, так и на стенах многих второстепенных построек. Меня сильнее всего зацепили именно молитвенные барабаны. Граждане, ведь навороченный по самое не балуйся (в религиозном смысле...) монастырь, раскрученный по всему Старому и Новому свету, почему в нетленной Святыне монахи крутят поржавевшие молочные банки?!! А ведь я ещё ёрничал по поводу кофейных... Ракшасы меня четвертуй, где и когда это было? Между Багаррччапом и Нижним Писангом вестимо... Да там орально (ох уж мне этот вордовский спел-чеккер…) реально богатые меценаты, взятку от Nescafe им в кошелёк! Давайте будем считать, что это высшая степень просветления - когда становится неважным, что вращать, чтобы мысленно докричаться до Вишну?..

Фотографировать в самих обителях богов запрещалось строгими табличками. Но войти и осмотреть, если не в лом стягивать обувку, всячески поощрялось. В совокупности с мокрым снегом, который начал свирепствовать  одновременно с нашим проникновением в Святая святых, это "поощрение" выглядело как минимум двусмысленным. Нас завернуло, конечно же, в "Храм Спасителя" - нет, ну разве не логично первым посетить храм Mukti Nath в монастыре Mukti Nath деревни Mukti Nath? Да это в культурных домах приравнивается к взятию тройного интеграла! А учитывая сложность географического рельефа Непала и изобилие протекающей по монастырской территории жидкости, к вычислению поверхностного интеграла второго рода. М-да. Бедненько, но чистенько. При всей намоленности помещения, многообразии запахов и неисчислимых багровых глазах ароматических палочек присутствия Высшего разума я не ощутил. Может, потому, что скульптуры богов были выполнены из чего-то похожего на алебастр, и раскрашены с прямотой и неискушённостью пятилетних детей?.. Ой, не так, не так я себе представлял  "коммуникационный узел" с Небесным Градом, раскинувшимся под золотым Мостом Богов. Где мерцающий матовым обсидианом голографический экран? Где крепко-накрепко зажавший свой хвост в зубах бронзовый Нага? Похоже, Роджер Желязны в "Князе Света" монастырские реалии слегонца le exagéré... %-)))

Завершив "малую обзорную петлю" муктинатхского монастырного комплекса, мы вернулись к парным - к великому сожалению, не парнЫм - прудам кундам. Я и сам, в общем-то, был бы не прочь отполоскать в них скопившуюся за 45 лет дурную карму, но только не в метель и разгребая руками качающиеся на поверхности воды островки тонкого льда. Лёшик отправился “селекционировать” наиболее фотогеничные из 108-и святых источников Мукти Дхара. По правде сказать, издали все нездорово рыгающие струями воды головы были "на одну козью жвачную морду". Вблизи ситуация кардинально менялась: коровы, слоны, львы... А драконы с округлыми пластинчатыми воротниками и короткими рогами на загнутых клювами носах подозрительно смахивали на позднемеловых протоцератопсов. После скрупулезно прорисованного стегозавра на колонне культового (у поклонников Ларочки Крофт…) храма Ta Prohm подобным вопиющим анахронизмом Бла-ародного Дона не удивишь.

…Вдоль дороги мостились также настоящие, вполне себе работоспособные деревянные ткацкие станки. Около них можно приобрести новоиспечённые ковры ручной работы. Орнаменты, присутствующие на этих "полотнах", до боли напомнили мне о ковровом убранстве сельских домов северных районов родного края. И уж тут воистину непонятно: неужели все народные орнаменты используют стандартизованный набор геометрических фигур? Не то расстояние между Непалом и восточной Европой, чтобы строить предположения о тесном слиянии культур…

Отлогие ступени и кривые дорожки монастыря Муктинатх были сплошь покрыты трещинами, сколами и глубокими потёртостями. Чего ещё можно ожидать от сотен лет обледенений, оттепелей, бурь, подков лошадей и мулов, обитых железными обручами колёс повозок, окованных посохов и грубых башмаков непрерывного потока любопытствующих и искренне ожидающих реинкарнации в высшую касту пилигримов? Кружащаяся с неба ледяная пыльца дважды сменила аватарку, сначала став развесистыми снежинками (именно такие снежинки любят развешивать на ресницах у главных героинь в мелодрамах любых знакомых со снегом стран…), а затем и вовсе крупными, как отщипнутая для дезинфекции перед уколом вата, рыхлыми комочками. Комплекс будто вымер - даже надсмотрщики шафранные смотрители за злостным нарушением фото-видео-графических беспорядков по тёплым закоулкам как сверчки попрятались. Снег подчёркивал всё ярко-белое и проваливал в сочащуюся зябкими каплями тьму нейтрально-серое. Только великому Вишну ведомо, за каким креативом нас дёрнуло к самому дальнему восточному закоулку пропитанного святостью и отгороженного высоким забором мира.

Заброшенный сад камней был похож на разрушенное вандалами кладбище. Триада одной лишь волею Господа не рассыпавшихся грудой камней гомп ярко дополнила едва различимую громаду острого, как опасная бритва, гребня, из-за которого нас вынесла нелёгкая привела тоненькая ниточка немецкого трека. Несмотря на плохо сгибающиеся от холода пальцы и стремительно прогрессирующие сумерки, выдвигаться в цивилизацию не торопилось. Да вообще как-то ничего не хотелось: именно такое состояние души, наверное, способно приоткрыть светящемуся яйцу человеческому телу  величайшее таинство "не-деланья" Мира. Что это - опасный резонанс с вечным покоем, который по определению "для седых пирамид"?.. Запоздалая реакция на Неизвестность, целых десять дней висевшую дамокловым мечом над нашими головами? Тоска от исполнения самого заветного желания/завершения, быть может, самого главного приключения в жизни?.. С этим надо было срочно что-то предпринимать. Я на ощупь выцарапал из кармашка фотосумки пошарпанный за два года плеер. Ну что, Jassie Cook, "Breathing Below Surface" из альбома “Vertigo”? Жаркая испанская гитара - самое верное лекарство от тяжёлого гранитного обломка в сердце и тающих на щеках слёз замороженного неба... Нет, нет, и еще раз нет.

Снег, город почти ослеп,
  Свет, красок на свете нет,
    Есть только белый цвет,
      Город твой, словно корабль,
        Льдами захвачен в плен...

Ну почему, почему что ни строчка у Макаревича - она копейка-в-тютельку о Муктинатхе?!! Мы шуршим по частично заснеженным аллеям к выходу, тщательнейшим образом огибая уже немного раскисшие и размазанные по асфальту свастики, которые буквально светятся неоновыми желто-алыми цветами в наступающих сумерках. Они - родные дети этого мира, а мы просто прохожие, не способные понять, принять и оценить, зачем и почему они были нарисованы именно здесь и именно сейчас. Одно за другим скрываются за спиной чёрно-белые святилища и окружающие их монолитные пагодки с закопченными кармашками для даров и благовоний. Пять безымянных божеств, обитающих в глубоких нишах над украшенными симметричными мандалами воротами монастыря, провожают нас бесстрастными чёрными зеницами. Вороной хвост Тимофея Анатольевича бел, мохнат и растрёпан - прямо борода неожиданно переставшего за ней ухаживать Гэндальфа. Прощай, дом единения Пяти стихий! Как-то неожиданно для себя снова вспоминаю лукавого синиего Сфинкса и загадку, которой он пытался смертельно озадачить Мерлина Амберского в "Рыцаре Отражений".

В огне я поднимаюсь из земли,
    Секут меня и ветер, и струи воды,
       Скоро увижу я все вещи мира...

И её правильный ответ - Средоточье Четырёх Миров. "Щербатая, курящаяся и содрогающаяся земля", "волны с белыми барашками, как камикадзе в атаках набегающие на  серые скалы берега", "край ледника, по коему хлещут бураны из снега и кристаллов льда..." дыщащими холодом живыми козырями побегают перед моим мысленным взором. У Великого Мастера, правда, там же ещё фигурировал “непроходимый лес”, но четыре километра выше уровня моря - не совсем то место, где путнику следует ожидать высокоствольного и развесистого. Даже со скидкой на вечнозелёность и родственные узы с кипарисами, высаженные вдоль дороги туи требуемой дремучестью не поражали. А рукотворный сад внутри монастыря был слишком ухожен и "очеловечен" асфальтированными дорожками. Тем не менее, Порядка и Хаоса в Муктинатской обители заложено, я вам Лабиринтом клянусь, в образцовой пропорции. Иначе вряд ли я столько раз кряду наводил бы хрустальные мосты к столь тщательно пестуемой "Золотой полке зарубежной научной фантастикии и фэнтези". 

…Постепенно струи превращались в слякоть, а слякоть - в седые вертолёты огромных невесомых снежинок, а вот как раз прогуляться по буддистско-индуистскому монастырю в сильный снегопад - это просто невообразимо. Атмосфера тишины и умиротворённости, сюрреалистическая близость с природой и, одновременно, ветхой стариной заполняла собой самые дальние закоулки как физической, так и духовной сущности, не оставляя места негативу, сумрачным воспоминаниям, приземлённым мыслям и всему остальному кармическому сору, непроизвольно, но неизбежно накапливающегося в наших крепко-накрепко приколоченных к кресту цивилизации душах.

Ветер и снегопад заключили пакт и с каждой минутой продолжали крепчать. Две недели всё было прекрасно, а теперь вот вам, сразу туман, морось, и все прочие атмосферные явления из раздела "безотрадные". Но Бла-ародным весь этот горький катаклизм был до Муктинатха, потому что до пёстрой надписи и выполненного в стиле изогелии портрета прославленного reggae-ра оставались считанные шаги. - Bad boys, bad boys, Whatcha gonna do? Whatcha gona do, When they come for you? Фигас-се... То, что под гостеприимной крышей отеля "Боб Марли" без перерывов, лакун и роздыха на внушительной громкости накручивают Боба Марли, вряд ли могло кого-либо удивить. Но  что наше зябкое появление ознаменует единственный знакомый мне на слух шлягер, который на самом-то деле ни разу не принадлежит, а только приписывается Бобу Марли - стало настоящим сюрпризом. Да-да-да, именно так. Забытый широкой общественностью “Inner Circle” впервые исполнил “Bad Boys” в 1987 году, а неподражаемый Боб Марли воспочил в ганже мире за шесть лет до ее выхода в свет. Впрочем, я лично считаю, что это не ошибка “любителей этого дела” (учтите, я вообще-то о музыке, а не специфической траве…), но дополнительное подтверждение, что “Reggae King” всех времен и народов продолжает незримо шествовать среди нас.

Откровения дня на этом не закончились. Прямо в холле мы выловили - или они нас? - на промысле никогда заранее не определить, кто сейчас охотник, а кто дичь - Викторию с Виктором. Пока обследовали и смаковали стильный деревянный интерьер и плетёные из светлой лозы абажуры,  выпорхнул на огонёк и Александр. Да нет, это всё ещё были не откровения, а банальная текучка. Вот когда Вика объявила, что Thorong-La - всего лишь половина События, а вообще-то мы сегодня празднуем День рождения Виктора… Что они специально планировали маршрут так, чтобы оказаться на перевале Thorong-La именно не его день рождения! Волна бурных оваций увлекла нас с первого этажа в подвал и, протащив мимо лучившейся оранжевым сиянием барной стойки (Чем вам не полыхающее из недр земли божественное пламя Шивы-Разрушителя?) выплеснула за чересчур тёмный и тяжёлый столик ресторана,  основательно перегруженного посетителями. Изюминкой Бала живота, кое-как подкреплённого пересушенной пиццей и салатными ништяками, стала скромная сосудина с непривычно травянисто-зелёным содержимым.   Pождённая волею гениев-травников Западной Украины, она тишком-бочком просочилась через длинную вереницу таможен и перелётов, обошла "заплечным" ходом добрую толику Индии и, наконец, покорила вместе с нами седловину высотою без двухсот метров Эльбрус.

…Когда счастливо улыбающийся именинник стал по памяти перечислять видовой состав растительного сообщества использованных для спиртовой настойки "травок", где среди перечной мяты, фенхеля, мелиссы, кориандра, петрушки, иссопа и прочего "дягиля-ягеля" вдруг как бы чисто невзначай промелькнула серебристо-пушистенькая artemisia absinthum, а моментально воспылавший карими очами Тимофей Анатольевич дополнил, что на экологически чистом севере Молдовы этот малооцененный в стране "злак" - горькая полынь - произрастает к раз в нужном для массового сбора количестве, стало очевидным, что без самого, что ни на есть аутентичного, историчного и славящегося необычным колером "зелёного змия" нам из окутанного душевным полумраком храма Боба Марли ни за какие дал баты с мо-мо не выбраться.

Триады Муктинатха:

Острые языки светлые головы на Луркоморье бают, "когда западло нажираться банальной водкой, но хочется потратить лишние баксы на понты, на помощь приходит Белая Горячка Зелёная Фея". А буквально через пару абзацев так же жестоко обламывают, мол, концентрация горькой полыни в современных абсентах и за сотню лет употребления не позволит  возродить у художников характерную цветовую палитру Винсента Ван Гога. Украинские собиратели “гербариев” не пожелали мириться с ингибирующими креативные порывы "предельно-допустимыми нормами Евросоюза на концентрацию туйона” в позорные 10 мг/л волшебного нектара и в меру сил постарались уберечь его от грехопадения ниже "классических" 60-80 мг/л. Но так как продвинутый масс-спектрофотометр в самостийной зельеварне научно-производственном погребе закономерно отсутствовал, уровень полынизации “опытного образца”, предоставленного нам на дегустацию, мог смело зашкаливать и за уважаемые в среде истинных absentee 200 мг/л...

За опасением неуправляемых “файер-шоу” в деревянной постройке и скандальным отсутствием ажурной серебряной ложечки для хрестоматийного возжигания сахарозы, Бла-ародные Доны злоупотребили "Изумрудную Фею" с разбавлением специально для этого заказанным яблочным соком. Виктор доверительно шепнул, что "по канону" подобная вольность не только допустима, но поощряется бурными и продолжительными овациями. Более того - это классика! Яблочный сок и только яблочный сок - ничего не может его заменить! Слабо опалесцирующая в свете свечей мутно-молочно-травянисто-зелёная субстанция - слово "эмульсия" было изъято за излишнюю научность, равно как и "монотерпин", за его позорную неспособность сохранить бла-ародный этанол в прозрачном состоянии - валила с ног не усилиями С2Н5ОН, но бронебойным ароматом аниса. Всего на пару пальцев “начислял” по бокалам сияющий оптимизмом именинник, но добавки не решился взалкать - какое обширное в данном контексте слово! - никто. И на равнинах не стоит будить лихо, а не спустившись с 4 километров - так подавно. Чем ближе к полуночи скатывался полынный праздничный вечер, тем более чётким делалось понимание, что горькая, как хина, artemisia absinthum - самый справедливый на сегодня herb: не ограниченный отпуском Александр мыслил замкнуть кольцо Аннапурны в пешем порядке, Виктор и Виктория намеревались правдами и неправдами забесплатно наведаться в Верхний Мустанг, нам самим светил длинный переезд через Джомсом до Татопани.

…Оставалось поверить жизнеутверждающей сентенции Д'Артаньяна: "Портос, ведь  мы ещё обязательно встретимся? Лет через... двадцать. Или лучше через десять?.." Неважно. Главное – в наших сердцах навсегда останется общая Аннапурна. Почему мы сами не остались ночевать у Боба Марли? Не знаю, не знаю... Наверное, нам обязательно был нужен кусочек глубокой ночи, чтобы прогуляться по мирно дремлющему Муктинатху на ощупь. Говорила мне мама - сиди дома, не вынимай из кофра фонарик... Байки и джипы у входа отсутствовали. Тяжёлые свинцовые тучи продолжали пресмыкаться с северо-востока на юго-запад. Мокрый снег почти прекратился. За русо-медово-фисташко-бурыми - блин, и ещё раз блин, что это, если не нашёптанная “Зелёной Феей” ксантопсия? - башенками соседнего монастыря шелестела по камешкам невидимая Кали-Гандаки. Ни на секунду не замедляя шага, я прикрыл глаза, чтобы пожелать всем знакомым и незнакомым Аннапурна-треккерам счастливой дороги и… вернуться к своим любимым и любящим живыми.

День Одиннадцатый